Печальный детектив

Это только детективные сериалы заканчиваются в самый подходящий момент — после ареста обвиняемого и до начала суда над ним. В деле старшего сержанта милиции Андрея Быкова, за которым мы изумленно следим вот уже почти одиннадцать лет, основные события развернулись как раз с момента суда. Первого из целой серии судебных процессов по делу о 200 рублях.

Их старший сержант якобы получил в качестве взятки 28 декабря 1998 года на контрольном посту «Аюта», что стоит на одном из самых бойких мест московской трассы. Быков там нес службу в качестве инспектора ДПС. С тех пор только в городском суде Красного Сулина прошло три процесса. Дважды дело возвращалось в город из областной инстанции с неизменной формулировкой: приговор отменить, дело направить на новое рассмотрение. И оба раза городской суд не находил оснований для изменения приговора, упрямо настаивая на первоначальном обвинительном варианте: три года лишения свободы условно. Есть отчего изумляться…

Колесо правосудия

Недоумение в этом деле вызывает буквально все: и то, как грубо и топорно был организован так называемый «оперативный эксперимент» по проверке «чистоты рядов», в ходе которого Андрею Быкову была уготована роль взяточника, и обилие процессуальных нарушений, допущенных в ходе возбуждения и расследования уголовного дела. Но, не уставая противоречить жизненной и правовой логике, суд вот уже десять лет кряду всякий раз неизменно подтверждает свой первоначальный обвинительный приговор: три года лишения свободы условно с запретом на занятие должностей представителя власти в органах внутренних дел.

Словно ничего и не изменилось за эти десять лет. Не сыпались буквально на глазах наспех склепанные эпизоды, не исключались одно за другим, как недопустимые, важнейшие доказательства, призванные намертво закрепить клеймо взяточника на Быкове. То, что осталось в конце концов у суда в качестве доказательной базы, едва ли заслуживает такого названия. Но, являя настоящие чудеса юридической эквилибристики, суд изловчился построить такую причудливую конструкцию, что впору перефразировать гоголевских мужичков и вслед за ними спросить: «а доедет ли то колесо, к примеру, до Верховного суда?»

Ох, едва ли… Максимум, куда доберется — так это опять до областного суда. Откуда благополучно вернется к изготовителю с очередной рекламацией в виде постановления о пересмотре дела. Не надо быть крупным пророком, чтобы предвидеть ситуацию, уже не один раз повторявшуюся. Ну, не сможет ни один серьезный юрист-профессионал спокойно пройти мимо того, что в суде названо «полными и объективными» доказательствами вины подсудимого Быкова.

Все резоны хороши…

В этом качестве фигурируют почти сплошь показания свидетелей. Остального нет: исключено еще на предыдущих процессах как недопустимые доказательства. А поскольку свидетели обвинения или путались, порой опровергая сказанное ими на предварительном следствии, или заявляли, что все давно позабыли, то в подтверждение вины Андрея Быкова, недолго думая, привлекли и показания свидетелей защиты. Утверждает свидетель Т. Волченко, что видел, как обыскивали Быкова, — чем не доказательство? У нас зря не обыскивают… Характеризует подсудимого, с кем служил на одном посту, с положительной стороны — и это сгодится: все равно, никто не идеален…

За обвинительные идут и показания помогавшего сотрудникам ГИБДД дружинника В. Дедовича. А тот только и заявил, что получил от Быкова для копирования документы, изъятые у водителя задержанного на посту «Аюта» автомобиля с водкой. Этот автомобиль и его водитель П. Адаменко были задействованы в «эксперименте» Управления собственной безопасности милицейского главка. Отксерокопировав и вернув документы Быкову, Дедович оставался у компьютера и ничего из происходившего на посту, где полным ходом шло «изобличение взяточника», не видел.

И показания другого сослуживца Быкова — инспектора ГИБДД А. Рыбникова тоже посчитали основанием для обвинения, вопреки их содержанию. Свидетель пояснил суду, что поступил Быков в соответствии с имевшейся инструкцией: задержал автомобиль с неправильно оформленными документами, снял с них копии, при этом команды отпустить машину не давал. То есть действовал по всем правилам. В чем тут криминал? Спрашивается: станет ли получивший мзду «гаишник» дальше держать неинтересную ему более машину? Вопрос чисто риторический. Не требует ответа и другой вопрос: пойдет ли человек на нарушение, заведомо зная, что его проверяют? А Быков знал, что идет проверка, получил, как у нас водится, «сигнал» с соседнего поста. Ну, и кто бы, будь он трижды взяточник, в таких условиях стал бы рисковать? Впрочем, все эти вопросы, действительно, остались без ответа. В приговоре записали: «совершил незаконные действия, отпустив его (т.е. водителя. — В.К.)».

А вот заявление свидетеля Рыбникова о том, что после переполоха, устроенного сотрудниками УСБ в ходе «эксперимента» на посту «Аюта», отсюда пропали 200 рублей с квитанциями, похоже, интереса у судьи не вызвало. Хотя в текст приговора попало. Так же, как остался без должной  оценки и бесхитростный рассказ водителя злополучного «экспериментального» КамАЗа П. Адаменко о том, как привлекали его к сотрудничеству с милицией: «не выполню их задание, и на следующий день я пошел на улицу с работы, потому что начальник сказал, поступаешь в их распоряжение и делаешь все, что они скажут». Вот так, просто, без разных там затей в виде уточнения целей и задач операции и разъяснения прав и обязанностей… Не насторожили и объяснения Адаменко, каким образом в милиции оказалось его заявление о факте взятки: «дали заполненное — подпиши и все».

Но что там подобные отступления от процедуры, если суд никак не прореагировал на фактическое признание в лжесвидетельстве, сделанное одним из главных свидетелей обвинения — бывшим сотрудником УСБ и активным участником пресловутого «эксперимента» на посту «Аюта» А. Кислицей. Его диалог с подсудимым заслуживает того, чтобы быть здесь процитированным.

Быков: Андрей Владимирович, я хотел бы обратиться к Вашим показаниям в суде в 1999 г., где Вы предупреждались об ответственности за заведомо ложные показания. Я могу сейчас исходить из того, что Вы говорили правду в суде?

Кислица: Я не могу сейчас ничего утверждать.

Быков: Но Вы же не лгали в суде?

Кислица: Я не могу этого утверждать…

Этот свидетель то и дело повторял, что события более чем десятилетней давности стерлись из памяти. На забывчивость ссылался и другой главный свидетель — водитель Адаменко. Но, оказывается, и свидетельская амнезия может, за неимением другого юридического материала, составить доказательную базу. Не верите? Вот строка из приговора — с полным сохранением стиля и синтаксиса:

«Суд признает убедительными доводы Адаменко П.И. о том, что прошло много лет со времени событий и он уже плохо помнит произошедшее, поэтому не помнит каких-то деталей события»…

И это при том, что любые сомнения по части фактов, по каким бы причинам они ни возникали, должны, согласно нашему законодательству, толковаться в пользу обвиняемого. Очевидно, что в данном случае все произошло с точностью до наоборот. Логику нередко называют нравственностью мысли и речи. Сами судите, что оказалось в дефиците в этом бесконечном судебном процессе.

Все-таки в шутке, что свидетелей нынче стало находить труднее, чем преступников, имеется своя сермяжная правда. Видимо, удрученное малым числом свидетелей со своей стороны, обвинение ходатайствовало о приглашении для дачи показаний в этом качестве следователя М. Яценко. Это он вел уголовное дело Быкова сразу после предъявления старшему сержанту обвинений. А суд согласился с этим ходатайством, нимало не смутившись тем фактом, что никаким УПК привлечение в качестве свидетеля следователя по делу не предусмотрено. И, тем не менее, следователь был не только допрошен, но его показания составили заметную часть системы доказательств, «объективно и полно» подтверждающих вину подсудимого. И были занесены в приговор… Но, как видим, надо совсем немного здравого смысла, чтобы сквозь туман затяжного милицейско-судейского глубокомыслия увидеть, что в данном случае отнюдь не вина породила наказание, а скорее, наоборот…

Прозрение Фемиды

Ох, не случайно, видно, древние предпочитали накрепко завязывать глаза богине правосудия. Понимали, что прозревшая Фемида вместо фактов неизбежно примется взвешивать на своих весах обстоятельства. И прикидывать: какое из них ей на руку, а какого стоило бы избежать? Вот и в нашем случае мы имеем классический пример такого прозрения. Повязка спала — и богиня правосудия с тоской обнаружила, что зажата в угол. С одной стороны, явно рассыпающееся, уже неоднократно возвращавшееся на новое рассмотрение дело со все более четкой перспективой разбирательства в Европейском суде. С другой — корпоративные интересы и честь многочисленных мундиров и мантий. Поневоле захочется подтолкнуть чашу весов. Хотя куда бы она ни качнулась — все нехорошо.

Недаром для Красносулинского городского суда дело Быкова давно уже превратилось в синоним бича божия. Оправдаешь — вроде как сам себя высечешь, да и неудобных вопросов с оргвыводами не избежать: мол, как допустили, что у вас десять лет невиновный ходил в преступниках? И кто его знает, с каких высей еще прозвучит такой вопрос. Так что такой вариант может слишком многим дорого обойтись.

Ну, а если, закрыв глаза вместо повязки ладошкой да еще зажмурив их для верности, признать желаемое за действительное, твое решение неизбежно отменит вышестоящая инстанция. Тогда тоже неприятных минут наберется немало. Но минута — это, в конце концов, не вся жизнь. Поругают — да и вернут дело на пересмотр. Что, как видим, в данном случае равносильно индульгенции на совершение новых ошибок.

«Вы что, серьезно рассчитываете на оправдательный приговор? Наша система такова, что никогда этого не допустит…». Такие слова Андрею Быкову нередко приходилось слышать от судейских в частных беседах. Да, соглашались они, грубейшие проколы и передержки в этом деле видны невооруженным глазом. И случись все это не в конце 90-х, а сегодня, дело, скорее всего, вообще не имело бы судебной перспективы. Но теперь оказываться крайним никому неохота…

Что и говорить, прозревшая и спустившаяся с высот правосудия Фемида — особа весьма нервная и где-то даже демоническая. И на весах у нее в таком случае оказывается все что угодно, только не судьба человека. Весь вопрос, сколь долго могут продолжаться эти игры с весами и кто, наконец, задумается: может ли человек, с таким упорством добивающийся оправдания вот уже десять лет, быть преступником?

…Этот материал был уже написан, когда пришло известие: наряду с защитой кассационное представление на отмену приговора Красносулинского суда по делу Быкова подал не кто иной, как… гособвинитель. В его представлении приговор, которого так добивалось обвинение, назван несправедливым и подлежащим отмене. Скажете, абсурд? Не стоит торопиться…

Хотя в качестве одного из оснований названо несогласие с тем, что суд «скостил» подсудимому один год запрета на занятие милицейских должностей — вместо прежних трех лет Быков этого права теперь лишен «всего» на два, — очевидно, что прокуратуру серьезно обеспокоило состояние этого продолжающего разваливаться дела. Но положение, как известно, обязывает — вот и предприняло обвинение упреждающий маневр, попросив приговор отменить, а дело направить на новое судебное рассмотрение в тот же суд, но в ином составе. После этого с еще большей долей вероятности можно предсказать дальнейшую судьбу вынесенного в Красном Сулине приговора. Он, скорее всего, обречен. Да и дальнейшее не составляет великой тайны: достаточно только снова вспомнить перипетии этого старательно запутанного дела.

Фемида ля комедия…

• Свежий номер (№107-109)
• Точка зрения
• Наша Победа
• Власть
• Земля и люди
• Экономика и бизнес
• Ваше право
• Коммуналка
• Социальные проблемы
• Здоровье
• Потребитель
• Молодежь
• Образование
• Культура
• Спорт
• Криминал
• Экология
• Пресс-кульбит
• Фоторепортаж
• Коротко
• Законодательные акты

• О газете
• Контакты
• Рекламодателям
• Подписка
• Наши проекты
• Наши партнеры
• Форум