Безобразие или разведка?

— Я — не оракул, я — музыковед, — предупредил меня Селицкий. Но я все равно задала ему вопрос о будущем: о завтрашнем дне оперы.

Ведь завершившаяся на этой неделе Международная научная конференция (она проходила на базе Ростовской консерватории) и приуроченный к ней музыкальный фестиваль так и назывались: «Оперный театр: вчера, сегодня, завтра».

— Известно, что когда Верди написал оперу «Риголетто», то самый мелодичный ее фрагмент — песенку Герцога — «засекретили», опасаясь, как бы многочисленные в то время любители оперы не начали всюду ее распевать еще до премьеры.

Впрочем, в каждой, наверно, классической, опере 19-го века был фрагмент, и не один, который в публике подхватывали и потом с удовольствием напевали, насвистывали, мурлыкали и т.д.

Появятся ли в будущем такие оперы, радующие даже не самый тонкий слух, или будет, как ныне: музыка интересная, но сложная, явно и не рассчитанная на широкую популярность? — спросила я Александра Селицкого, доктора искусствоведения, профессора Ростовской государственной консерватории им. С.В. Рахманинова.

— Ученые, обращающиеся к теме научно-технического прогресса, любят такой пример. Как люди представляли себе будущее транспорта во времена, когда самым передовым средством передвижения была телега? Прогнозировали, что будут крепче колеса, больше вместимость. О том, что появится паровоз, никто и не догадывался.

То же — и с прогнозами в искусстве, в частности, в области развития музыкального театра.

Какой будет оперная музыка завтрашнего дня? Не знаю. В истории музыки были люди (очень крупные имена!), которые знали это точно, писали на эту тему целые трактаты, — ни одно из указанных ими направлений не стало магистральным…

Предполагаю, что перемены в музыкальном театре продолжат тенденцию, которая обозначилась 15-20 лет назад и связана с резким, взрывообразным новаторством в области режиссуры и всего того, что касается сценической стороны. Не случайно для постановки оперных спектаклей теперь нередко приглашают режиссеров драматического театра и кино.

— То есть — ставка на зрелищность, порой — с налетом скандальности…

— Я предвижу ваш следующий вопрос. Сейчас вы спросите меня, как я отношусь к постановкам с пьяным Германом и беременной Лизой в «Пиковой даме», лысым Ленским…

— Или Татьяной и Ольгой Лариными, которые, поссорившись из-за женихов, вцепились в волосы друг дружке…

— Вот-вот… Я ко всему этому отношусь совершенно спокойно. Из уст одной из участниц нашей конференции прозвучало, что это — безобразие, хулиганство… Я с ней не согласен. Необходимы эксперимент, разведка нехоженых троп. И на этом пути немало не только шокирующего, но и действительно талантливого.

Опера, как и любое другое художественное произведение, должна бесконечно интерпретироваться. В этом залог того, что она будет долго жить и волновать.

Кому это не нравится — ради бога: обзаведитесь записью спектакля, поставленного Большим театром в 44-м году (к счастью, техника теперь позволяет), смотрите его и радуйтесь. А я пойду на 16-ю, 17-ю интерпретацию «Евгения Онегина», и даже, если они мне не понравятся, пойду, посмотрю и 18-ю, потому что мне интересно, какие новые смыслы нашел режиссер в известном произведении.

— Однажды я услышала по радио, что один западный композитор, британский, кажется, сочинил оперу продолжительностью в полторы минуты. Минимизация времени оперного спектакля — тоже в русле современных тенденций, которые могут продолжиться и завтра?

— Полторы минуты — это курьез. А несколько минут? Почему бы и нет?..

Существуют классические образцы продолжительностью в полчаса или немногим более: «Моцарт и Сальери» Римского-Корсакова, например.

Опера Пуленка «Чеховский голос» — это разговор женщины по телефону с покинувшим ее возлюбленным. Мы слышим только ее голос: о его репликах можем лишь догадываться. Это — довольно непродолжительный спектакль.

Мне думается, что и внутри многих больших опер есть такие части, которые содержат в себе потенциал самостоятельного мини-спектакля. Им обладает сцена письма Татьяны в «Евгении Онегине», сцена Барона, завороженного своим золотом, в «Скупом рыцаре».

— А не уступка ли такая минимизация тому современному зрителю, который привык к бесконечному мельканию на телеэкране, перескокам — с телеканала на телеканал, ни в чем не желает терпеть «напряга»?

— Что значит — уступка? Тогда каждое современное искусство — уступка зрителю своего времени.

Конечно, веяние эпохи сказывается: сегодня все куда-то спешат, клиповое мышление и т.д. Но, с другой стороны, и в 19-м веке был роман-эпопея Толстого «Война и мир» и были рассказы Чехова размером в три странички.

— Александр Яковлевич, а как вы думаете: в будущем российские оперные театры вернутся к традиции исполнять зарубежную классику на русском языке или нынешние веяния петь «Кармен» только на французском, а, скажем, «Травиату» только на итальянском превратятся в непреложный закон?

— На каком языке исполнять оперу — это вопрос, который, вероятно, всегда будет спорным.

Понятно желание зрителей смотреть спектакль и понимать, о чем поют. Но, во-первых, будем честны: иногда не разберешь, что поют русские певцы в русских операх — такая у них бывает дикция. А, во-вторых, есть старый добрый способ, как содержание любой оперы сделать доступным зрителю: печатать и продавать в театрах либретто — если бегущая электронная строка с переводом, загорающаяся над сценой, кого-то не устраивает.

Почему я за то, чтобы французская опера пелась по-французски, итальянская — по-итальянски? Композитор превращает слово в певческий звук, учитывая физиологию гортани. И это слово — какого-то определенного языка. Одно дело найти этому слову точный смысловой эквивалент (хотя и это — непросто) и совсем другое — чтобы слово было той же длины, чтобы при его произнесении работали те же мышцы и т.д.

К тому же распространенной мировой практикой стали интернациональные оперные труппы. Если на какой-то оперный проект собираются певцы из трех, пяти или более стран — на каком, скажите, языке каждому из них петь?

Вот, говорят, Аркадий Райкин, в согласии с маршрутами гастролей, мог разучивать и исполнять свои сатирические и юмористические миниатюры на 17 языках. Но это — феномен. Исключение из правил. И — совсем другое искусство.

Фото с интернет-сайтов

• Свежий номер (№107-109)
• Точка зрения
• Наша Победа
• Власть
• Земля и люди
• Экономика и бизнес
• Ваше право
• Коммуналка
• Социальные проблемы
• Здоровье
• Потребитель
• Молодежь
• Образование
• Культура
• Спорт
• Криминал
• Экология
• Пресс-кульбит
• Фоторепортаж
• Коротко
• Законодательные акты

• О газете
• Контакты
• Рекламодателям
• Подписка
• Наши проекты
• Наши партнеры
• Форум